Тот, который хочет быть с тобой
София Мархевка. «Russian Guide (г. Торонто)» №293, 26 апреля 2013 г.
Обработка: naunaunau.narod.ru, 10 мая 2021 г..
Когда мой сын спрашивает, какую музыку я люблю, я, в шутку, отвечаю, что предпочитаю тишину. У меня действительно нет потребности жить на фоне музыки, как это делают очень многие: в машине, дома или в компании. Сдается мне, что непреодолимое желание постоянно слушать музыку помогает расслабиться, отключиться от проблем, не оставаться наедине со своими мыслями или просто позволяет ни о чем не думать. Что ж, вольному - воля. Для меня музыка это не то, что нужно слушать, а то, что нужно слышать, то, что звучит в унисон с ритмом сердца, мыслями и чувствами. У меня действительно мало любимых артистов, потому что в музыке, как и в жизни, трудно найти того, кто дышит и ощущает себя так же как ты. С каждым из них меня связывает своя история, и одной из них я, пожалуй, поделюсь.
Это был 1987 год, я только что окончила школу и наслаждалась новой свободной жизнью, как говорится, без школьной
формы. Москва тогда бурлила перестроечными идеями, и казалось, что мы становимся свидетелями чего-то грандиозного
и эпохального. Мы радовались переменам, дружили, спорили, влюблялись, страдали - да просто были молодыми! Мы слушали
новую музыку, нас увлекали «неформалы», ломающие все привычные рамки советского официально идеологического
искусства. Цой, Шевчук, Гребенщиков, Бутусов... Всего понемногу. Случилось так, что в это время я познакомилась с одним
очень симпатичным молодым человеком, и у нас завязался милый студенческий роман. Денег у нас не было, поэтому мы
слонялись по зимней Москве и болтали обо всем на свете, в том числе и о музыке. Парень оказался большим поклонником
тяжелого рока, в том числе и русского. Именно он научил меня слышать музыку и самой главной «нашей» группой
стал «Наутилус», который я не перестаю слушать до сих пор. Вячеслав Бутусов - это моя молодость, мой бунтарский дух,
моя музыка, мои стихи и чудом раздобытый плакат на стене в комнате маленькой московской квартиры... Надеюсь, не надо
объяснять, какие чувства проснулись во мне, когда я услышала, что Слава Бутусов с группой Ю-Питер дают единственный
концерт в Торонто, в The Mod Club. «Я буду там, чего бы мне это не стоило» - сказала я себе. На концерт мы отправились
большой компанией тех, кто так же как я был молод в конце восьмидесятых.
Он вышел на сцену, сдержанно поздоровался с залом, начал петь - просто одетый, безо всякой рок-н-ролльской атрибутики: лохматых волос, заклепок и рваных штанов. А ему и не надо, его рок-н-ролл в душе, в сердце и в каждой клетке его организма. Он не заигрывает с публикой, не отпускает идиотских шуток, не рассказывает историй - он поет, надрывно, на нерве, как будто в последний раз... Ему, похоже, даже неловко от того, что толпа ревет и скандирует наизусть его песни. Он поет, как и всегда, с закрытыми тазами, чтобы остаться наедине с музыкой. Он поет о нравственности, о морали, о совести, любви и Боге - тонко, умно, нервно. То, что Слава Бутусов не публичный и довольно закрытый человек, его поклонникам давно известно, и никто не ждет от него фамильярностей и болтовни. Непонятно одно, как при такой сдержанности и аскетичности он умудряется вывернуть наизнанку свою душу и заставить вывернуться вашу? Как удалось ему за все эти годы не предать себя и фанатов, не продаться за деньги в стране, где продается вся и все, не прогнуться, как некоторые, под власть, не набраться экзальтированно-высокомерной звездности? Он воспитывает четверых детей, реставрирует храм в пригороде Питера и продолжает писать песни, а еще книги и музыку к фильмам. Сильный, застенчивый, рефлексирующий столп русского рока, Вячеслав Бутусов. У него свой неповторимый стиль и ритм, свой метафорический язык, свое место в музыке. Спасибо Слава, что не забываете ваших заморских, сильно повзрослевших фанатов, что подарили нам воспоминания о юности, что помните, как и мы, Виктора Цоя, что живете по совести. Спасибо великолепным музыкантам из группы Ю-Питер за классный рок и честную работу.
А что стало с тем юношей, спросите вы. На концерте он стоял рядом со мной, уже с заметной сединой в волосах, и нам обоим было снова по семнадцать, столько же, сколько нашему старшему сыну...
