Владимир Полупанов. «Аргументы и факты» №41 (1354), 2006 г..
Обработка: naunaunau.narod.ru, август 2013 г.
15 октября экс-капитану "Наутилуса Помпилиуса" Вячеславу Бутусову исполняется 45 лет. Накануне своего юбилея музыкант рассказал "АиФ", что он думает...
Когда вернулся из поездки в Испанию, где мы записывали новый альбом, я узнал, что Илья Кормильцев (автор большинства текстов песен "Наутилуса". — Ред.) опубликовал в Интернете гневное письмо по поводу нашего выступления на слёте движения "Наши". Эта публичная пощёчина возымела своё действие. Она меня таким образом встряхнула. А то я уже погрузился в такое псевдоумиротворённое состояние. Основную червоточину я углядел в том, что мне действительно стало совершенно наплевать, где выступать — будь то движение "Наши", свадьба или концерт в универсаме в честь открытия.
Рано или поздно надо в этом искренне признаться. Но публику в какой-то момент начинает тошнить от искренности. Поэтому я предпочитаю искренние разговоры переводить в плоскость раскаяния в церкви.
Я плохо представляю себе, какие мотивы движут творческими людьми (писателями, музыкантами и т. д.), которые вступают в политические партии. Лично я не готов брать на себя такую ответственность за судьбы людей. Если я не могу навести порядок в собственной семье, то есть сделать так, чтобы дети хорошо учились, чтобы все выполняли свои обязанности, то, естественно, плохо себе представляю, как научить этому хотя бы тысячу людей.
С 1997 года я начал писать книгу, которая носит рабочее название "Состояния". Я сидел в глухом, мрачном одиночестве в мастерской на Пушкинской, 10, в Питере и записывал всё, что мне приходило в голову в состоянии этой обособленной мракотухи. Мне захотелось написать псевдозавещание, потому что я плохо представлял себе в тот момент, что происходит и что будет дальше со всеми нами. Всё это сопровождалось экспериментами с собственным организмом. Поначалу это был алкоголь, потом тяжёлое курево. А потом общая интоксикация организма достигла такой степени, что уже не требовалось ни алкоголя, ни наркотиков, организм сам по себе стал вырабатывать яд. Достаточно было просто с утра открыть глаза — и этот яд начинал действовать. По большому счёту за восемь лет у меня накопился своеобразный путеводитель по состояниям.
Когда мы писали альбом "Князь тишины" на студии Аллы Борисовны в "Олимпийском", на запись как-то заглянула Пугачёва. Послушав песню "Доктор твоего тела", она сказала: "Здесь надо записать шёпот". Я начал что-то робко шептать, но ей это не понравилось. И она мне преподала мастер-класс, показала, как это делается. Звукорежиссёр Александр Кальянов тайком записал её шёпот и внедрил в песню. До сих пор неизвестно, одобрила она нашу самодеятельность или нет.
Глядя на Пугачёву, тогда я разглядел во всём, что её окружает, тревожные и печальные ноты. Вроде бы она достигла таких высот, но при этом выглядела очень уставшим человеком. Увидев эту изнанку шоу-бизнеса без перьев и гламура, я начал потихоньку избавляться от иллюзий. Я ведь ступил на эту стезю, оставив архитектурную деятельность, весьма неуверенно. И когда столкнулся с такой яркой жизненной иллюстрацией, как Алла Борисовна, я понял, что ступил на шаткий путь (смеётся).
Я давно перестал следить за музыкальными тенденциями. Видимо, я до такой степени зачерствел, что моя пытливость как-то поубавилась сама собой. Одно дело, когда ты, учась в школе, впервые слушаешь пластинки "битлов", и другое — когда ты в зрелом возрасте пребываешь в окаменевшем состоянии в нашем социуме. Поэтому если сегодня совершенно случайно удаётся услышать какую-то музыку, которая приводит меня в трепет, я очень этому радуюсь. Недавно испытал такое потрясение, послушав музыку Эда Харкорта (Ed Harcourt).
Из отечественных авторов для меня по степени мастерства и загадочности всё-таки на первом месте стоит Борис Гребенщиков. У него иногда такие фразы проскальзывают, которые приводят меня в состояние оторопи. Я могу об этом только мечтать. В целом мне очень нравится поэзия Макаревича. Она добродушная и качественная, а ещё человеческая. Без кривляний. От кривлянья устаёшь сильно. Очень нравится, когда Юра Шевчук читает на концертах свою поэзию. Начинаю его воспринимать немного с другой стороны.
Увы, сегодня мы с коллегами по сцене очень сильно разобщены. Я жалею, что мало общаюсь с тем же Юрой Шевчуком. Получается, что мы утратили общий язык. Сами себя подъели, высекли, и это, конечно, очень печально. Было бы здорово, если бы все вместе собрались, как это было раньше, и приподняли всю эту пыль. Настало время собирать камни, хватит уже их разбрасывать.
На своём отеческом опыте я в конце концов пришёл к выводу, что своим детям мало чего могу дать. Во мне нет такой степени решительности и уверенности, как у них. Я всё время впадаю в какие-то сомнения, начинаю долго думать, как и чего. Пока я думаю, они уже всё сделали. Дети (а их у меня четверо) — это для меня спасение. У меня был довольно деструктивный период, о котором я говорил выше, и моя семья фактически меня спасла. Без детей я бы, наверное, уже давно протух. Они меня будоражат в хорошем смысле слова.