Аргентум: Илья Кормильцев
Ведущие: Александр Плющев и Дмитрий Борисов, фото: Алексей Юшенков. Радио «Эхо Москвы», 2004 г..
Обработка: naunaunau.narod.ru, август 2013 г.
Д. Борисов — В Москве 23 часа и 10 минут, добрый вечер.
Александр Плющев
А. Плющев — Добрый вечер, вы слушаете программу "Аргентум" на радио "Эхо Москвы", с вами Дмитрий Борисов и я, Александр Плющев.
Д. Борисов — Да, хочется сказать вам "Добридень", скоро на радио "Эхо Москвы" будут новости, точнее даже, "Новини", я бы сказал, в 23.30, наверное, вам расскажут последние… последнюю информацию с избирательных участков, избирательных комиссий, которые на Украине обрабатывают разные голоса.
А. Плющев — Третий и, я надеюсь, последний раз подряд в этом году… ну, в этом году точно "Аргентум выходит во время украинских выборов, надеюсь, все хорошо там закончится. У нас сегодня в гостях до 12 — до полуночи — Илья Кормильцев, известный поэт и, собственно, автор текстов легендарного "Наутилуса Помпилиуса", Илья, добрый вечер!
И. Кормильцев — Добрый вечер.
А. Плющев — Ну, мы сегодня поговорим, наверное, не только о музыке, поскольку Илья такой… очень разносторонний человек. Но начнем, поскольку программа у нас музыкальная, все-таки именно с этого. В последнее время приходится много слышать о том, что рок-музыка сильно потеряла то значение, которое имела в конце 80-х — начале 90-х, как раз, когда пришлось… на тот период пришлось Ваше сотрудничество с группой "Наутилус Помпилиус"; многие тексты ее до сих пор помнят те, кто слушали рок или росли на музыке рок в конце 80-х — начале 90-х. С другой стороны, некоторые говорят, что вот-вот, все идет к тому, что рок-музыка возродится и вернет свое былое значение. Что Вы можете сказать по этому поводу, как Вы оцениваете состояние дел в нынешней отечественной, так называемой "рок-музыке"?
И. Кормильцев — Ну, начнем с того, что, честно говоря, мне глубоко наплевать на рок-музыку. Это будет такая… камертон, который будет задавать тональность нашего разговора. Сама по себе рок-музыка — это конечно, замечательно; я вырос на рок-музыке с детства, с ацетатных голубых пластинок фирмы "Мелодия", которые продавались в бумажных конвертах, такие гибкие, которые делали так в воздухе "шух-шух-шух!" (изображает), если их катать…
А. Плющев — Они еще в журнале "Кругозор" были.
И. Кормильцев — В том числе в журнале "Кругозор". Рок-музыка — это замечательно, у меня нет никакого возражения против музыки вообще, рок в частности и музыки вообще, но понимаете, история — история, да? — человеческого существа, человеческого рода — это такой процесс, который, в общем, можно уподобить воде, размывающей плотину во время половодья. Когда вода пытается разрушить плотину, она выбирает не там, где… ну, допустим, не знаю … земля красивее в этой плотине или там лежат красивые камушки — она выбирает там, где промыть легче, да? В какой-то момент это может оказаться авангардная живопись, в какой-то момент это может оказаться рок-музыка, в какой-то момент это может оказаться, я не знаю, там, графити на стенах домов — для меня всегда имела значение сама вода, а не то место, в которое она прорывается. В тот период, в котором я начинал свою деятельность в этой жизни, в данном воплощении, это была рок-музыка. Так пришлось, исторически, но это не значит, что я вот буду теперь тупо там… ну будет сейчас мне 45, 46-й год, мне будет, там, 66, я буду говорить: "Рок-музыка это… рок-музыка, Вы понимаете…" — я не буду так говорить…
Д. Борисов — Из ваших слов можно сделать вывод, будто вы сейчас ходите и по заборам графити расписываете.
И. Кормильцев — Да мне пофиг. Я издаю книги — это примерно то же самое. Да меня интересует только то… у меня есть общее представление об истории, о цели, которая существует — куда мы идем и зачем мы идем. Для меня существует путь вот к этой точке, которая является этой целью, как он прокладывается — это может быть очень хитрый путь, точно так же, как вода размывает плотину. Сегодня это музыка, завтра это издательское дело, послезавтра это театр, после-послезавтра это, я не знаю, хореография — сойду совсем с ума, да? Хореограф нашелся… Ну не важно. Для меня главное — этот путь, а конкретные его модификации — мне кажется, что это вот немножечко от 19-го века; в 19-м веке считалось: вот это — поэт, вот это — художник, очень было такое мышление профессиональное, да? Профессиональное мышление — это неплохо, потому что если человек занимается серьезно каким-то делом, у него оно отлично получается; но в принципе, как философская система, профессиональное мышление — это ложь.
Д. Борисов — А цель какая?
И. Кормильцев — Цель?
Д. Борисов — Конечный результат.
И. Кормильцев — Конец света. Конец света, разумеется, какая еще может быть у нас цель… Мы же так устали от этой жизни, мы хотим дойти до того места, когда начнется другая жизнь, да? Мы все там выбираем, за кого-то голосуем, хватаемся за политические, за религиозные системы, все они нас прокалывают, потому что мы не получаем от них того кайфа, того результат, который мы хотели получить. Все время получается хуже, слабее, то — не то, этот оказался козел, да не за того выбирали, там, это было неправильно, там, Сталин был плохой, Горбачев был плохой, Ельцин был плохой, Путин был плохой… В результате получается то, что мы все время мечемся, так сказать, и пытаемся поставить себе конечную цель, да, очень близкую, а близкой цели нету. Есть только дальняя цель. Все человечество живет с какой-то целью, это игрушка Господа Бога, которая запущена в интерактивном режиме, он ей рулит и пытается вывести на какой-то результат, когда загорится там "Game over. You win!" в результате. А мы можем только пытаться угадывать, где наша функция как конкретного бота, который кого-то мочит в темных коридорах.
Д. Борисов — Ну ведь каждая игра, бывает, зависает на каком-то конкретном месте, и можно отрезок времени зациклить и остаться в нем навсегда.
А. Плющев— Зафиксировать…
Д. Борисов — Зафиксировать, да.
И. Кормильцев — Да, это происходит, к сожалению, с людьми, которые…
Д. Борисов — К сожалению? Может быть, какой-то счастливый момент оставить, зависнуть в нем…
И. Кормильцев — Нет-нет-нет, они же сами себя… оглянешь свою жизнь, у них остается молодость, а потом они эту молодость тиражируют. Там молодость "шестидесятников" тиражировалась, потом молодость хиппи тиражировалась, сейчас молодость рокеров тиражируется, там, приходит какой-нибудь крутой герой типа Бориса Борисовича, да, выходит там в Дворец Съездов, там, принимает медальку, которую дают чиновнику второго ранга за успехи в освоении инвестиций в ирригацию Брянской области. Вот, и берет он, гордится, ему кажется, что он вместе с властью, там что-то, чего-то добился — да ни хрена он не добился, пройдет буквально 6 лет, и эти медальки будут продавать на Арбате. И говорить: "Вот такую же точно получил Борис Борисович Гребенщиков, the greatest Russian rock-singer. What do you want, sir? Oh, 20 dollars, no, 20 dollars, 20…" — и что это будет, понимаете? Вот и все, вся цена всем медалькам, которые мы получаем в этой жизни.
А. Плющев — Шикарно, мне кажется, замечательная у нас предновогодняя беседа, очень философская такая, но на это, мне кажется, и настраивает все течение нашей жизни. Ты что-то хотел спросить, Дима, извини?
Д. Борисов — Ну, я хотел сказать нашим слушателям, что они могут присоединиться к нашей беседе…
А. Плющев — Конечно…
Д. Борисов — …столь философской по телефону. Может быть, даже мы нашего гостя отдадим на растерзание…
А. Плющев — Да точно отдадим, больше, чем уверен!
Д. Борисов — …По телефону 203-19-22. Скоро он вам может понадобиться.
Илья Кормильцев
И. Кормильцев — Да я хоть до утра.
А. Плющев — Тем не менее, вы же ведь довольно долго просотрудничали с группой "Наутилус Помпилиус", и как я тут услышал по радио, более того, даже пытались быть ее директором. Это из-за чего, из-за личных взаимоотношений с участниками группы, вот, ну, так, долго, там, сдружились, я не знаю, — или это по призванию?
И. Кормильцев — Нет… я думаю, что мы все попали в эту ловушку, на самом деле. На самом деле у нас 90-е годы в России продлились на 5 лет больше, чем нужно. Все зависло лет на пять, у нас было вот это странное время, когда мы чего-то там внутри себя устаканивали, там, ну, определенно где-то с 94-го по 98-й год было совершенно такое бесполезное время, где мы зависли в каком-то временном континууме, как в научно-фантастическом фильме, из тех, которые показывают после часа ночи по телевизору, там: "О, мы попали во временную петлю, Джон, что ты думаешь по этому поводу? — Мы должны форсировать наши плазменные двигатели!" — вот что-то такое было, мы занимались ерундой, потому что это время затянулось на пять лет. Все это должно было кончиться на пять лет раньше. Но история — она не имеет сослагательного наклонения…
А. Плющев — А где же тот переломный момент, где все кончилось?
И. Кормильцев — 94-й год… после 94-го года, если бы не было спекуляций с этими самыми, с облигациями, то должен был сразу наступить 98-й. Но там, при помощи хитрых механизмов макроэкономики еще на пять лет удалось все это завесить, там, при помощи чеченской войны, еще кучи всяких вещей.
Д. Борисов — И только дефолт привел… вернул на обратный путь…
И. Кормильцев — Дефолт — да, дефолт — вернулся к 94-му году, когда страна поиграла во всякую фигню, значит, и нужно было решить вообще, чего дальше-то делать. Пять лет, значит, все радостно осознавали себя людьми, на непонятно какие деньги, и, там, думали, что в Москве существует клубная культура, тыры-пыры, вообще думали, что в Москве что-то существует, потом в 98-м году поняли, что… узнали про виртуальность, прочитали Бодрийяра и начали думать, что делать дальше. Придумали, конечно, полное дерьмо, как всегда, но сейчас есть время исправиться.
А. Плющев — Хорошо. У нас, естественно, как обычно, в музыкальной нашей программе будет сегодня и музыка, Илья принес с собой, вот я вижу, первый альбом, который лежит — это "Яблокитай" "Наутилуса Помпилиуса", все тексты — Илья Кормильцев, разумеется.
И. Кормильцев — Да, это последний альбом, как вы догадываетесь, потому что я хочу закончить эту тему, сразу закрыть ее первым же треком, и продолжить говорить на более интересные темы.
А. Плющев — Давайте.
А. Плющев — Добрый вечер, друзья, вы слушаете программу "Аргентум", у нас в гостях Илья Кормильцев, можете присоединяться к нам через пейджер…. Людмила отлично прокладывает мостик от того, о чем мы разговаривали, до того, о чем разговаривать будем. "Скажите, пожалуйста, — пишет она, — пишете ли Вы сейчас тексты для каких-нибудь групп или эстрадных исполнителей, и чем Вы сейчас занимаетесь?"
И. Кормильцев — Так, ну, для тех, кто… Для Людмилы, которая до сих пор не знает, чем я занимаюсь, я скажу, что в основном я занимаюсь тем, что являюсь главным редактором издательства "Ультра. Культура", которое пытается сеять разумное, доброе вечное… и бесчеловечное, да…
Д. Борисов — "Ультра. Культура"?
И. Кормильцев — Да.
Д. Борисов — Хорошее название.
И. Кормильцев — Ну, спасибо.
А. Плющев — "Ультра — точка — культура"?
И. Кормильцев — Да, вот в этой самой среде, в которой мы живем. Вот это как бы основное занятие, да. Ни для какого конкретного коллектива я не пишу в настоящее время, уже довольно давно, но время от времени я выступаю с различными проектами, часть из которых имеет отношение к кино, часть из которых имеет отношение к театру, часть из которых имеет отношение вообще непонятно к чему, и я думаю, что к этому вопросу мы еще вернемся, когда будем ставить следующие треки.
А. Плющев — Отлично. Ну вот, что касается "Ультра.Культуры"…
Д. Борисов — Так это игра букв такая? Неспроста "Ультра… кУльтура"… немая историческая поэтика.
И. Кормильцев — Это… вербальная магия.
А. Плющев — Опа. Вот так.
Д. Борисов — О как…
А. Плющев — Значит, я помню, что была история с изъятием части книг этого издательства из книжных магазинов, и буквально запрета, исходившего от Наркоконтроля на продажу этих книг. Там, насколько… степень гласности этого запрета все время обсуждалась, и насколько он был гласным и реформальным, неизвестно…
Д. Борисов — Кетамин нашли?
А. Плющев — … Смысл, смыл в том, что…
Илья Кормильцев
И. Кормильцев — В редакции нашли кошку, накачанную кетамином.
А. Плющев — …Смысл в том, что, да, многие книги исчезли из продажи, как раз это были книги издательства "Ультра. Культура". Причем не только они относились к наркотикам, я вот помню, еще была одна книга про чеченских вдов, Юлии Юзик, например. Вот, ну, и так далее. На какой стадии сейчас взаимоотношения с чиновниками Госнаркоконтроля у "Ультра.Культуры"?
И. Кормильцев — Да ни на какой, они чего-то пошумели и исчезли…
Д. Борисов — Ну, потому что издательство пережило ведь эту организацию, ее теперь устранили?
И. Кормильцев — Да, она теперь называется по-другому, а издательство называется по-прежнему. Ну, я просто думаю, в том… ну, как бы это сказать, значит… любой, который собирается заниматься культурой, любой, какой угодно — ультра, не ультра, с любой приставкой — в этой стране, он обречен сталкиваться с идиотами, да? Значит, когда мы создавали свое издательство, мы заранее знали, что мы будем сталкиваться с идиотами очень часто, и когда они, наконец, появились, мы сказали радостно: "Здравствуйте, идиоты, мы вас ждали, вы пришли!", да? Ну вот, вот они пришли и ушли, собственно говоря, потому что у нас же сейчас власть — что она? У нас власть — она вроде как телевизионная передача такая, потому что в основном по телевизору мы ее и видим, да? Может быть, тут журналисты, они конечно, тут, высокопоставленные с пропусками, они, наверное, видят ее не только по телевизору, а вот я лично ее только по телевизору, эту власть, и вижу. И в принципе, воспринимаю ее как еще одно, значит, ток-шоу, да, одно из многих, которое, по непонятным причинам, имеет более высокий рейтинг. Вот. Я не знаю, тут вообще вопроса ни о чем, собственно говоря, с моей точки зрения, нету. К нам предъявляли какие-то претензии, причем не лично. А через опосредованную цепочку в 5-6, там, элементов, да? Говорили, что мы делаем что-то там не то, что-то издаем не то, но если ты, как говорят среди пацанов, если базар несешь, то за базар-то отвечай. За базар никто отвечать не захотел, все это также растворилось в пространстве, как и растворилось: кто-то там чего-то запрещал, кто-то чего-то изымал, потом все в результате оказалось — точно также, без всякого нашего воздействия — оно оказалось в свободной продаже,
А. Плющев — Книжки продаются, то есть?
И. Кормильцев — Ну, я думаю, что да, я вижу — захожу иногда, они продаются… Это зависит больше от пугливости продавцов, что они продают, и что они не продают.
А. Плющев — То, что вы сейчас занимаетесь издательской деятельностью, означает ли это, что книги — они большее воздействие на мозг человека имеют, чем музыка, или, скажем, что они — более перспективное направление, чем музыка?
И. Кормильцев — Ну, по крайней мере, они имеют гораздо большее воздействие на мозг человека, чем то, что предается по единственному выжившему рок-н-ролльному радио — "Наше радио" — в настоящий момент, это уж однозначно, потому что… потому что… ну, в книжках хоть какие-то мысли содержатся, а в передачах вышеозначенного радио — вообще никаких мыслей и идей не содержится.
Д. Борисов — Так может, нужно заменить просто стиль, для которого писать? И писать для какого-нибудь "Радио Попса"? Зачем же какое-то непонятное радио, которое одно осталось?
И. Кормильцев — Ну, нельзя же исходить только из рейтинга. То есть, как бы есть еще форма, да? Есть форма, которая в себя не может вместить органически то содержание, которое тебя интересует. Ну, не влазит, там, я не знаю, ананас в банку для горчицы — ну, просто не влазит и все.
Д. Борисов — А может, просто мысли теперь формулируются, не кратко, а как-то вот так, размашисто? А раньше…
А. Плющев — Или наоборот — в трех словах, там, или в четырех…
И. Кормильцев — Да я, честно говоря, вообще тут не понимаю, о чем разговор, я думаю, что на этой музыке все с ума посходили, по большому счету…
А. Плющев — Да нет, просто у нас передача музыкальная, не более того.
И. Кормильцев — А, в этом вот все… Мне кажется, что музыка — это прекрасное, красивое искусство, это мощное средство воздействия на сознание человека, и все такое, но, как бы, оно не первично, да, надо сперва иметь то сознание, которое может воспринимать адекватную музыку, а потом уже делать адекватную музыку. А если сознание способно воспринимать только "Фабрику звезд", так нехай оно его и воспринимает, собственно говоря, нам-то что? Всегда найдется достаточное количество людей, которые будут относиться к этому иначе.
Д. Борисов — Это Илья Кормильцев, программа "Аргентум", мы продолжим сразу после короткого выпуска новостей.
А. Плющев — В последней программе "Аргентум" уходящего года — не пугайтесь!
Д. Борисов — 2004-го.
А. Плющев — Да. Илья Кормильцев у нас в гостях, и мы сегодня говорим не только о рок-музыке, но и о… да, обо всем, практически. Насколько я помню, Илья упомянул о неких проектах, о которых еще, возможно, зайдет речь, когда будем слушать следующий трек. Давайте… давайте как будто бы о них зашла речь уже.
И. Кормильцев — То есть вы хотите нашпиговать, вот, все равно, вот это у вас задача, музыкальная программа — как можно больше нашпиговать ее музыкой. Ну, я понимаю…
А. Плющев — Нет, а мы можем сейчас послушать и это будет последняя композиция.
И. Кормильцев — Полностью с ней солидарен. Ну, я вообще, честно говоря, сейчас по отношению к музыке… я бы вот, честно говоря, не хотел сейчас заниматься там, не знаю, какой-то там рок-группой, да — смешно как-то даже где-то. Вот, но я очень люблю музыку все равно. Действительно, для меня музыка — это половина моей жизни, хотя я сам не… ну, не музыкант в полноценном смысле этого слова. Значит, я… как бы, называется, я тут около, да? Примус починяю. Вот, но, тем не менее, очень люблю музыку, и поэтому в последнее время я просто передал бразды правления, потому что у меня музыкант жена, и я, как бы, считаю, что пусть каждый … там, пироги должен тачать сапожник, а сапоги — пирожник. Пусть каждый своим делом занимается, да? Я просто ей помогаю по возможности в ее карьере, она увлекается тем, что в настоящее время называется cross-over'ом — это, вот, классическая музыка в обработках электронных, easy-listening и прочее. И мы с ней так, тихонечко кропаем какие-то скромные малобюджетные проекты, где слова давно не мои, там, да, их написал монах, там, в веке XI, соответственно…
А. Плющев — Мне нравится в этом монологе слово давно: "слова давно не мои…"
Илья Кормильцев
И. Кормильцев — Да, да, да, то есть, там, это самое, ну, это прекрасная музыка, и мне как-то интереснее вот сейчас выражаться в музыке, мне больше интересно заниматься литературой, а в музыке выражаться путем…
Д. Борисов — Но это же не просто музыка, насколько я понимаю, речь идет о произведениях, которые звучат из телевизора тоже из того самого…
И. Кормильцев — Нет-нет, вот то, что мы сейчас поставим, очень редко звучит из телевизора; первый трек с этой пластинки, который вы поставили — это наши… семейные проекты.
А. Плющев — Да, давайте я напомню телефон — 203-19-22, тогда вы сможете задать Илье Кормильцеву свои вопросы, сразу после… вот…
И. Кормильцев — Да, а сейчас звучит "Ave Maria" Коччини в обработке нашего семейного проекта "Чужие".
А. Плющев — Есть у нас телефонные звонки к Илье Кормильцеву, но это будет через секунду-другую, просто Илья забыл представить супругу свою.
И. Кормильцев — Нет, я не забыл, я нарочно, так сказать, я сперва…
А. Плющев — А! Нарочно забыл!
И. Кормильцев — Нарочно забыл.
Д. Борисов — Решил всю славу себе, как сказали бы наши слушатели некоторые.
И. Кормильцев — Да, слово "семья" — так как оно очень популярно в нашей стране — имеет специфическое значение в политологической терминологии. В данном случае речь идет о моей жене Олесе Маньковской, с которой мы в последнее время вместе пишем песни, какие-то делаем… создаем произведения — она очень талантливый исполнитель, композитор и вообще очень талантливый человек. "Я плохих жен не беру" — сказал Синяя Борода. Итак, вот я представил ее: Олеся Маньковская.
А. Плющев — Отлично! 203-19-22 наш телефон, и есть у нас звонки. Алло! Алло!
Слушатель — Добрый вечер!
А. Плющев — Здрасьте!
Слушатель — Меня зовут Игорь, у меня вопрос к Илье Кормильцеву.
Д. Борисов — Давайте.
Слушатель — Мне хотелось узнать, как Вы относитесь к такому мнению: о том, что злые дядьки закабаляют радиоэфир, и поэтому талантливым музыкантам нельзя пробиться и т.д., и вот только из-за этого везде побеждает попса. Мне лично кажется, что если человек не хочет слушать украинского трансвестита, то он его и не будет делать… слушать.
И. Кормильцев — Да, но для этого надо дать ему возможность послушать кого-нибудь другого, кроме украинского трансвестита. Если у него этой возможности нет, он может его, конечно, и не слушает, но не может никаким образом выразить это свое мнение публично. В принципе, на самом деле, не так уж много людей слушает украинского трансвестита, это вот для меня — ну, по крайней мере, среди людей воспитанных и образованных — для меня большим индикатором явилось появление сейчас в подписке НТВ+ Music Box, и результаты голосования по Music Box'у, которые идут через Интернет, из которого я выяснил с большим удовлетворением для себя, потому что я предполагал это и раньше, но у меня не было доказательств, что люди хотят слушать совсем другую музыку, чем им предлагают. В общем, я в этом был уверен с самого начала, в принципе, что это так. Дело в том, что тут возникла такая, знаете, интересная история: мне кажется, что, ну, музыка, в частности, рок-музыка стала жертвой неоправданно возложенных на нее ожиданий, причем и в том, и в другом смысле. То есть, потому, что ей придавали такое большое значение в предыдущие десятилетия, люди, которые пытаются сейчас, так сказать, мять и проминать, создавать менталитет современного человека, они тоже ей придавали, будучи воспитаны там же, тоже очень такое большое значение — какие-нибудь там, типа, вроде Михаила Козырева — придавали чересчур большое значение и рок-н-роллу, и направили на него весь идеологический удар, хотя это полная чушь, потому что кроме рок-н-ролла, в общем, существует много других способов воздействовать на сознание. Но в результате этого он… да, вот на него все обрушилось, его замяли, там, настала, там сплошная попса и сплошная "Фабрика звезд", что приводит к тому, что кто любит слушать рок-н-ролл, слушает его на пластинках, а кто не любил его слушать никогда, находит другие способы для того, чтобы не соглашаться с царством украинских трансвеститов, а также политиков на нашем эфире в течение месяца.
А. Плющев — Если я правильно понял… вот, просто поясните один момент: если я правильно понял, то как раз то, что было сделано "Наше радио", и там противопоставлена какая-то общность рок-музыки попсе — вот мы эту реакцию сейчас и наблюдаем?
И. Кормильцев — Ну да, это такой типичный, типичный политтехнологический пережим. Значит, вот тут, типа, рок-музыка, там, подвигала людей на протест — 15 лет назад, они забыли добавить к этому — мы сейчас ее, там, замочим быстро для того, чтобы… ну, люди же будут подвигаться на протест каким-то другим способом — что, свет клином сошелся на этой рок-музыке? Еще раз подчеркиваю: я очень люблю рок-музыку, но объявлять ее единственным носителем прогрессивных идей в этом мире — это прямо скажем, перебор.
Д. Борисов — А как Вам появление таких песен, вроде "Попса, розовая пасть голодного пса", вот, в написании которой… в исполнении т.е…
И. Кормильцев — Вы знаете, при помощи современной компьютерной программы можно за 5 минут создать сколько угодно дурацких песен. Но что из этого, так сказать, исходит? Ну, вот знаете, самый простой способ справиться с любой не нравящейся вам радиостанцией: не слушайте ее в течение трех месяцев — она разорится, ну что ж вы прямо все так! Ну, дело в том, что…
Д. Борисов — Некоторые, вот, уже закрываются, переименовываются.
И. Кормильцев — Это что имеется в виду?
Д. Борисов — Некоторые радиостанции.
Илья Кормильцев
А. Плющев — Радиостанция "Ultra" имеется в виду, прежде всего
И. Кормильцев — Ну, радиостанция "Ultra" как раз была не самая плохая радиостанция, а чуть ли не самая лучшая из тех, которые были…
Д. Борисов — Ну, особенно, если учесть ее созвучие с названием Вашего издательства.
И. Кормильцев — Да нет, дело не в этом, дело в том, что просто, действительно, там была иногда музыка такая, немножко отличающаяся от среднестатистического эфира. Но опять-таки… но опять-таки — ну не в этом дело все, народ! Не в этом дело!
А. Плющев — А в чем? Расскажите, в чем! Откройте правду! Откройте глаза, дайте правду!
И. Кормильцев — А дело в том, что… ну давайте, дайте достаточное количество — я уверен, что где-то существуют эти исполнители, которые играют музыку, которая не соответствует тому, что в среднем транслирует эфир — я в этом, 100 процентов, уверен. Но я не могу их найти, и вы их не можете найти, там, в таком достаточном количестве для того, чтобы создать целое культурное явление, какую-то радиостанцию, которая передает вот такую музыку. Давайте их найдем, давайте их соберем, давайте, в конце концов, черт подери, инвестируйте в это какие-то средства. Но дело в том, что у нас же все так вот: то в одну сторону, то в другую. Страна живет по принципу маятника. У нас никак не могут остановиться на середине и развивать сразу все эти… чтоб цвели все цветы, там, процветали все течения…
А. Плющев — Я прошу прощения у слушателя, который у нас, по-моему, на линии на второй находится — давайте его послушаем.
И. Кормильцев — Давайте послушаем.
Слушатель — Алло! Здравствуйте, Илья, это Антон!
И. Кормильцев — Здрасьте, Антон!
Слушатель — Я выражаю Вам огромный респект за Вашу деятельность — поклонник Вашего издательства, в принципе, много книг читаю. И у меня вот такой вопрос: что остается при переводе от книги? Вот, допустим, Бреда Истон Эллиса я читал — там много слэнга, много таких выражений — вот что от них остается, да, вот, от оригинала? Это первый, и второй — маленький такой вопрос: вот 5 писателей, которых обязательно нужно прочитать, вот которые сильнее всего влияют на культуру в последнее время. Вот так вот, на Ваш взгляд.
Д. Борисов — Top 5 Кормильцева.
И. Кормильцев — Хорошо, значит, на первый вопрос я отвечаю: в переводе остается писатель, если перевод нормально исполнен, от него остается основная мысль, основной энергетический посыл. Конечно, неизбежно, там, определенное количество тонкостей его, штучек, которые он придумал и старательно старался — они, конечно, неизбежно уходят в стружку. Это, увы, так сказать, пока люди… пока проклятье Вавилонской башни не преодолено, это будет неизбежно оставаться судьбой человечества, что в переводе всегда что-то теряется. Но я смею заверить сам, как профессиональный переводчик, что остается достаточно много для того, чтобы иметь 95-процентное представление о тексте, который ты читал, о писателе, которого ты читал, и, в принципе, вот, он хотел сказать… на 95 процентов он хотел сказать то, что вы прочитали по-русски потом, по сравнению с тем, что он написал на своем родном языке. То есть, стружка там составляет несколько процентов — есть принципиально непереводимые намеки, иронии, каламбуры, шутки, что-то все равно идет в стружку, но не так много, чтобы говорить об этом: "Ну, это вот по-русски совсем не то, а там…" — нет, это все чушь, основная мысль всегда ясна. Top 5. Очень просто. Вот, вы знаете, в последнее время, если считать последним временем 2000 лет последних, то одни и те же писатели оказывают самое большое влияние на культурную жизнь человечества. Именно с них я и советую начинать читать литературу юноше, выбирающему, делать жизнь с кого. Это должна быть Библия, это должен быть…
Д. Борисов — А кто автор? Вот Вы говорите, что авторы делают.
И. Кормильцев — Коллектив. Значит, это…
А. Плющев — Группа товарищей.
И. Кормильцев — Группа товарищей, да. Группа… группа… гаонимов. Значит, это должна быть Библия, это, значит… "Фауст" Гете, это Гомер, "Илиада" и в особенности "Одиссея"…
Д. Борисов — Это уже 4.
И. Кормильцев — Да, я знаю.
Д. Борисов — Да, да, да.
И. Кормильцев — Данте. Трилогия. Все.
Д. Борисов — Такой вот Top 5.
А. Плющев — Я тут поймал себя на мысли, что кроме первого…
И. Кормильцев — Нет, это был Top 4, между прочим. Это была Библия…
А. Плющев — Так.
В эфире Эха Москвы Аргентум
И. Кормильцев — Это был Данте, это был Гомер…
Д. Борисов — "Фауст" Гете…
И. Кормильцев — "Фауст" Гете…
Д. Борисов — …и два Гомера.
И. Кормильцев — Ну, два Гомера — это я за одну книжку считаю.
А. Плющев — В одном переплете.
И. Кормильцев — И последнее: Уильям наш Шекспир. Все, закончили на этом.
Д. Борисов — Кроме этого, нормальных писателей уже не было.
И. Кормильцев — Да, и по поводу этого я думаю, что пора давно поставить музыку…
Д. Борисов — А Ваше издательство издает Библию? Мне просто интересно…
А. Плющев — Вот, интересный человек Илья Кормильцев — то упрекал нас, что мы стараемся нашпиговать, теперь он говорит, что пора поставить музыку.
И. Кормильцев — Нет, я проявляю к вам симпатию, сочувствие к тяжелому труду журналистов ночного эфира…
А. Плющев — Толерантность.
И. Кормильцев — Да нет, просто…
Д. Борисов — Сейчас послушаем.
И. Кормильцев — Значит, был там такой очень, на мой взгляд, не самый противный сериал "Тайный знак", выходил на экраны, и мы как раз вот с моей женой Олесей Маньковской… значит, она писала музыку, она писала слова — там заглавная песня "Тайный знак" — она такая, конечно, всего лишь навсего песня для сериала, по большому счету, но я очень люблю слова и музыку этой песни. Мне кажется, что она продолжает лучшие традиции классических песен группы "Наутилус Помпилиус", в том смысле, что она задевает такие очень метафизические вопросы выбора, и с кем ты. Вот мы ее поставим, она вторая на сериале.
Д. Борисов — Да. Мы сейчас ее послушаем, я, единственно, напомню нашим слушателям: есть еще один способ прислать нам сообщение в студию, по SMS-эфиру нашему.
А. Плющев — Илья Кормильцев у нас в гостях, слушаете вы программу "Аргентум", есть еще у вас возможность — небольшая, правда, — задать вопрос по 974-22-22 или 755-87-05 для абонента "Эхо Москвы". Ну, вот на сайт к нам пришел вопрос, который я и предугадал, и хотел задать. В общем, солидаризируясь с Андреем из Саратова, правда, не столько с формой, сколько с сутью. Итак он пишет: "Конечно, я выражаю только свое собственное мнение, без претензий на объективность, но мне кажется, что современное творчество Бутусова — "Ю-Питер" и тому подобное — глумление над памятью "Наутилуса". Не считаете ли Вы, что из-за того, что Бутусов начал писать тексты самостоятельно — а это страшно"… Что это — "из-за того, что Бутусов начал писать тексты самостоятельно"?
И. Кормильцев — Ну, во-первых, я хотел бы еще раз повторить, что мы только что прослушали песню "Тайный знак" на стихи Ильи Кормильцева, музыку Олеси Маньковской, а исполнять помогала ее челябинская группа "Томас", такая. Вот…
А. Плющев — Она у нас была тут раза 3.
И. Кормильцев — Я хочу немножко, да, я хочу ди-джеем побыть — мне давно вот это очень хочется, только, говорят, зарплата маленькая, а работать много приходится.
Д. Борисов — А женский голос — сама Олеся?
И. Кормильцев — Да, женский голос — сама Олеся, а, значит, мужской голос — это Саша Самойленко, лидер группы "Томас". А теперь отвечаю на вопрос. Значит…
Д. Борисов — Повторить?
И. Кормильцев — Да нет, я прекрасно его помню, этот вопрос задавали столько раз, что уже страшно становится. Я думаю, что Слава, как всякий взрослый человек, талантливый музыкант, творец, имеет право все делать, как ему самому больше хочется. Честно говоря, ему, вот, нравится самому писать музыку, самому писать тексты, заниматься с группой "Ю-Питер" — ради Бога, пусть этим занимается, никакого глумления в этом я не усматриваю. Это в результате того, значит, сейчас у нас имеет место 150 миллионов человек, которые глумятся так — если вашей логике следовать — над памятью СССР, нося у себя в кармане паспорт с надписью "Российская Федерация" с двуглавым орлом. То есть прошлое есть прошлое, до свидания, спасибо, все свободны, все хорошо, закончили, группа "Наутилус" распалась в 97-м году, что ему теперь — все время жить мечтами о славном прошлом? Он пишет свои песни, к ним можно по-разному относиться — как к музыке, так и к словам — у него есть на это полное право, и я бы даже не знаю, до какой наглости мне следовало бы дойти, чтобы оспаривать его право этим заниматься.
А. Плющев — Ну, вот Вы лично как относитесь, нравится Вам, не нравится?
И. Кормильцев — Я отношусь к этому в основном равнодушно. Мне очень… последний проект Славы, который мне нравился — это его проект с группой "Дэдушки", который состоялся, дай Бог памяти, в 2001 или 2002 году. То, что после этого было с группой "Ю-Питер", мне не нравится, но я не драматизирую это и не говорю ни о каком глумлении или кощунстве, просто у каждого человека есть свои творческие этапы, значит, у каждого есть свои ошибки, что-то… свои слабины, свои сильные моменты. Я думаю, что сейчас у Славы очередной момент перегруппировки творческих сил, переосмысления жизни. Мне кажется, на мой вкус, группа "Ю-Питер" — не самая сильная из его проектов, которые существуют в настоящий момент, но и не самый слабый…
А. Плющев — Но, тем не менее, очень коммерчески успешный.
И. Кормильцев — Вы знаете, сейчас все, более или менее похожее на музыку, является по определению коммерчески успешным в условиях того дефицита свежих эмоций, творческих проектов, которые вообще у нас наличествуют, поэтому, я еще раз подчеркиваю, что Слава — один из самых талантливых музыкантов в этой стране — в своем жанре, и поэтому почему бы его проекту не быть успешным. Я просто думаю, что на фоне других его проектов это не самый пик его карьеры.
Д. Борисов — Вот из Красноярска нам Влад прислал вопрос: "Какие у Вас сейчас отношения с ним?"
И. Кормильцев — Очень дружеские. Буквально позавчера вместе были. У нас дружеские, но мы пытаемся сейчас искать точки пересечения не непосредственно вот в этой сложной области совместного писания песен, а в каких-то более побочных каких-то таких вещах, проектах, которые…
Д. Борисов — Есть какие-нибудь уже наметки…
И. Кормильцев — Да, да, есть какие-то идеи, даже, вот, например, у нас такое что-то светит, вот тут Владимир Яковлевич Шаинский предлагал написать какие-то песни вместе — такие вот странные проекты. Никто не хочет повторения того, что уже было — это, в конце концов, скучно, это вроде как 4-й раз жениться на той же самой женщине. То есть как бы, очень интересно вместе общаться, может быть, что-то сделать, но хотелось бы, чтобы это не было, там, какой-нибудь, там, очередной группой "Наутилус Помпилиус" в 18-м издании.
А. Плющев — У меня еще, по меньшей мере, два вопроса, мимо которых нельзя пройти никак, а времени совсем мало. Вот один из них — это: недавно у Вас в дневнике я прочитал — в он-лайновом, в "Livejournal"'е прочитал о том, что… как мне кажется, очень интересную философскую мысль о том, что Вы патологически не можете ни подчинять, ни подчиняться, и в то же время существуют люди, которым это доставляет удовольствие. Я правильно изложил суть?
И. Кормильцев — Да, да, да. Это стихотворение, правда, было, но проза достаточно… достаточно близкая передача прозой.
А. Плющев — Я прошу прощения, не могу никак — не могли бы Вы процитировать?
И. Кормильцев — Не, я… ну, нет, я плохо помню, если Вы мне откроете страницу, я, конечно, прочитаю его вслух, но мысль сводилась к тому, что, действительно, не всем людям дано вопреки, как многие считают, что это универсально, это врождено в гены, но далеко не все люди могут получать удовольствие от того, чтобы быть начальником или быть подчиненным. Некоторые себя одинаково неловко чувствуют и в той, и в другой роли — я себя отношу к этим самым некоторым, которые себя неловко чувствуют и в той, и в другой роли. Мне кажется, что генетически человек, как новое существо по сравнению с обезьяной, запрограммирован на свободу. Это является чисто человеческим качеством. А свобода — она подразумевает свободное сотрудничество, а не отношения подчиненности и подчинения. Вот, и, может быть, это с моей стороны некоторая самонадеянность, но я считаю, что вот моя позиция является более человеческой и менее обезьяньей по сравнению с позицией тех, которым нравится обязательно выступать в роли начальника и подчиненного.
Д. Борисов — Вы авторитарный человек?
И. Кормильцев — Я по своим по политическим убеждениям анархист, последовательный анархист, и для меня сама… моя мечта — об обществе, о человеческом состоянии, в котором окончательно разрушатся всякие отношения власти и рабства — полностью, на 100 процентов — в котором каждый человек будет представлять собой полностью независимое существо. Я верю, что такое состояние может наступить, только вряд ли люди в этот момент будут выглядеть так, как они выглядят в настоящий момент. Возможно, это будут просто другие существа.
А. Плющев — Илья, ну и последний вопрос: очень коротко, что для Вас "Livejournal", "Живой журнал"? Сейчас все больше и больше там известных людей.
И. Кормильцев — Это крайне анархическая, и именно поэтому пользующаяся популярностью форма общения, в которой разрушена всякая вертикальная иерархия, и в которой можно обратиться к какой-нибудь девушке, значит, из глухого…
А. Плющев — …заполярного поселка.
И. Кормильцев — …шотландского села точно так же, как можно обратиться к Глебу Олеговичу Павловскому. И в этом смысле это вот разрушение вот этой вертикали… Все люди должны быть просто… Я надеюсь, что у нас когда-нибудь будет мозг как какой-нибудь процессор, который руководит крупной мобильной компанией, вот маршрутизатор, который перемешивает все эти номера, который сможет одновременно устанавливать горизонтальные связи с тысячами людей.
Д. Борисов — А этот мозг, он сам по себе не будет вершиной вертикали, управлять всем?
И. Кормильцев — Нет, потому что он будет сообщаться с тысячью таких же мозгов, которые будут одновременно держать тысячу контактов. Т.е. человеческий мозг уподобится интернету и сможет одновременно вести беседу с тысячами оппонентов. То мнение, которое будет возникать, оно и будет, наконец, походить на эту чертову демократию, о которой только с утра до вечера радио "Эхо Москвы" и говорит.
Д. Борисов — Большое спасибо.
А. Плющев — Отлично, мне кажется.
Д. Борисов — Илья Кормильцев был у нас в гостях сегодня. Вам большое спасибо и приходите к нам еще. Пока.
