В Нью-Йорке с Виктором Топаллером. Вячеслав Бутусов
RTVi, Нью-Йорк. 2005 г..
Обработка: naunaunau.narod.ru, август 2013 г.
Виктор Топаллер
Топаллер. Добрый вечер, дорогие друзья. Ну вот прошла еще одна неделя, и мы, как всегда, снова встречаемся. Сегодня у нас в гостях человек, который, я думаю, без особого преувеличения можно сказать, знаком практически каждому телезрителю. Это Вячеслав Бутусов. Слава, Добрый вечер.
Бутусов. Добрый вечер, Виктор. Но я больше, наверное, не телезрителям знаком, а просто слушателям. На телевидении я редко появляюсь.
Топаллер. Просто слушатели в данный момент являются телезрителями, так что я попрошу не придираться с самого начала программы.
Бутусов. Логично. Да, согласен.
Топаллер. Как-то подозрительно быстро согласились.
Вячеслав Бутусов,
RTVi, Нью-Йорк
Бутусов. Нет, просто меня так научили родители, что если я - взрослый человек, то я не должен заставлять себя уговаривать, а если я чувствую аргумент убедительный, я должен согласиться.
Топаллер. Вы хотите сказать, что вы были послушным ребенком?
Бутусов. Да.
Топаллер. Серьезно?
Бутусов. Ну, я не могу сказать, что у меня хватало терпения соблюдать все правила и каноны, так сказать, общежития и соцкультбыта. Я срывался, конечно, да, но в целом я старался маму не расстраивать.
Топаллер. Вы переезжали очень много прежде, чем приземлились, что называется, в Свердловске. Вы ездили по разным сибирским городам вместе с семьей, семья вас возила?
Бутусов. Да.
Топаллер. Чуть ли там не Ханты-Мансийск: Вообще такие загадочные места. Это связано с профессией отца?
Бутусов. Да. Он - транспортный строитель, поэтому мы, однажды снявшись с места, как говорил Милорад Павич, уже не могли остановиться.
Топаллер. Но в конце концов остановились в Свердловске?
Бутусов. Нет, я в Свердловске, в общем-то, по сути дела, учился только вот в Архитектурном институте. Шесть лет я проучился, и после этого меня опять понесло. Уже без родителей.
Топаллер. Слава, говорят, что до того, как появилась легендарная группа "Наутилус Помпилиус" и вы бросили свое архитектурное призвание, если это можно назвать призванием, вы успели "изуродовать" в качестве архитектора свердловское метро, это верно или нет?
Бутусов. Ну, я человек самоироничный, но я не осмелюсь сказать, что мы его так уж изуродовали, потому что у нас бригада довольно молодая была, и мы, знаете, такой кураж сохранили после института, и на три года мне вот этого запала хватило. Хотя я понимал - от курса к курсу, вот начиная с первого, к шестому, что нас шесть лет готовят не к тому, чтобы стать специалистами в области градостроительства, а к тому, чтобы мы были готовы к тому, что нас ждет на моральном уровне в конце концов, когда мы выйдем из института. Поэтому я приблизительно представлял себе, что меня ждет. И когда меня распределили в Тюмень, я, конечно, очень сильно расстроился, потому что я уже там был, и меня опять:
Топаллер. Все достопримечательности Тюмени уже видели к этому моменту?
Бутусов. Конечно. Я представлял себе, что это такое. И я представлял себе, что такое архитектор в гражданопроекте в Тюмени. Но меня отправили обратно в "стол заказов" института архитектурного и сказали: "Мы вам запрос присылали пять лет назад на молодого специалиста, вы нам присылаете какого-то старика семейного с детьми, да еще и пять лет прошло - у нас нет места, вакансии все заняты". И я оказался безработным. Ну, то есть - на свободном распределении. И я восемь месяцев, по мнению моего папы, который был уже тогда начальником каким-то там, я был тунеядцем. Мы ездили по городам и весям с такой бригадой из архитектурного института и рубли гномов деревянных для детских площадок.
Топаллер. Что рубили?
Бутусов. Гномов. Мы строили детские площадки, и чтобы проявить свою специализацию какую-то, свою.
Топаллер. Свое направление в искусстве, скажем так.
Бутусов. Ну хоть что-то вообще.
Топаллер. Гномы получались симпатичные?
Бутусов Гномы, надо сказать, уникальные были. Просто штучные, можно сказать. Мы так научились их ловко рубить топорами, что местные жители, которые были свидетелями невольными того, что происходит у них в течение месяца: мы у них любимцами были просто.
Топаллер. Это в каком году было?
Бутусов. Это 1984-1985 годы.
Топаллер. Так вы в это время уже вовсю занимались музыкой. И уже вышел ваш первый диск.
Бутусов. Нет, диски у нас тогда еще не выходили. Мы занимались тем, что мы осваивали процесс домашней звукозаписи. Тогда это было очень популярно. До нас дошли листовки из Москвы и из Питера, где находился авангард музыкальный наш подпольный. И для меня потрясеньем было, когда я узнал, что можно записываться. Для меня это было такое счастье, знаете, как человеку, заблудившемуся в лабиринте, вдруг увидеть выход.
Топаллер. Я вообще бы не решился назвать работу над свердловским метро словом "изуродовали", просто я в одном из немногочисленных ваших интервью прочел, что после вашей работы вестибюли некоторых станций метро приняли достаточно диковатый вид. Я только поэтому сказал, а так бы у меня у самого наглости не хватило.
Бутусов. Нет, вы же можете себе представить те времена. Это были 1985, 1986, 1987 годы. Там без согласования мэрии, вплоть до непонятных совершенно каких-то инстанций, которые вообще к метро никакого отношения не имеют, но они командуют и говорят, как что делать. Им возили огромные макеты, а главный архитектор города, он как бы концепцию выстраивал, потому что он главный, он сразу должен концептуально мыслить. Я помню забавный случай, если позволите, на эту тему, чтобы просто обрисовать вот атмосферу того времени, как мы себя ощущали как люди, которые проектируют ответственное задание. Мы же ведь секретные все были, мы все под первым отделом были. И был поставлен жестко, ребром, вопрос о том, что главная станция города Свердловска, которая должна была находиться около вокзала, как бы так называемые ворота в город, она должна быть какой-то уникальной, по мнению главного архитектора города. И они долго ломали головы, что бы такого сделать, чтобы переплюнуть Москву и Питер. И пришли к общему выводу, что, да, вот малахит - однозначно. Все должно быть из малахита.
Топаллер. Как в Эрмитаже.
Бутусов. Хуже. Хуже. Потому что, когда наши смежники - экономический отдел - посчитали навскидку только, сколько уйдет денег на шпон из малахита, который будет ноль-ноль там каких-то сотых миллиметра, и увидели эту приблизительную смету в мэрии, то, конечно, они сразу завернули: они передумали.
Топаллер. То есть устроить из станции свердловского метро Малахитовую комнату в Эрмитаже не удалось при всем желании?
Бутусов. Да. Но я представляю себе, что бы там творилось вообще-то. Но если бы даже удалось бы это свершить, то, наверное, это было бы какое-то ненормальное совершенно зрелище.
Топаллер. В 1978 году вы поступаете в Архитектурный институт, собственно говоря, закончив который вы, с одной стороны, рубите гномов, с другой стороны, рассчитываете, как сделать малахитовую станцию метро. В 1978 году вы знакомитесь с человеком, с которым вы вместе создаете легендарный "Наутилус Помпилиус". Это Умецкий, правильно?
Бутусов. Да, Дима Умецкий, да. Но тогда мы еще не создавали никакого "Наутилуса", как вы понимаете. Мы на картошке занимались художественной самодеятельностью. И если так цинично об этом говорить, то собственно мы нашли для себя более вольготное применение на картошке, чем просто копаться в грязи. Мы покопались полтора месяца, нам надоело, и нам дали возможность развлекать тех, кто копается в картошке. Мы ездили просто как художественная самодеятельность по колхозам, развлекали унылых студентов и абитуриентов, чтобы они там в грязи не умирали со скуки.
Топаллер. Но потом это двинулось дальше-дальше. В результате родился "Наутилус Помпилиус", который в 1987 году стал: я сейчас попытаюсь найти правильное слово: Слава была безграничная. Причем, во всех буквально слоях населения и по всему бывшему Советскому Союзу. Все сходили с ума от "Наутилуса Помпилиуса". А зарождался он именно в институте, и именно с Умецким.
Бутусов. Ну, да. Да.
Топаллер. У меня есть предложение. Давайте, чтобы мы всухую не продолжали разговаривать, посмотрим клип "На берегу". Очень хорошая песня. Насколько я знаю, она была создана раньше. Клип, наверное, уже это год девяностый - значительно позже, а написана она была, видимо, немножко пораньше?
Бутусов. Да нет, все это было примерно в этот период.
Топаллер. Примерно одновременно?
Бутусов. Да.
Топаллер. Давайте посмотрим, и после этого вернемся к разговору. Слава, я просто настоятельно требую, чтобы те рассказы, которые были во время демонстрации этого чудесного клипа, прозвучали в эфире. Особенно мне понравилось по поводу съемок клипа с Шевчуком.
Бутусов. Виктор, это моя болезнь. Вот, знаете, я непроизвольно начинаю комментировать. Всегда понимаю, что меня не снимают, но: И по поводу вот съемок вообще очень много забавных историй всяких. Вот мы пока смотрели, когда вы мне сказали, что хватит уже болтать:
Топаллер (смеется)
Бутусов. Там есть кадр, где крупно меня снимали. И Деденев меня попросил:
Топаллер. Это режиссер клипа?
Бутусов. Да. Он сейчас для мексиканцев что-то снимает.
Топаллер. Ну, на вас натренировался.
Бутусов. Да, да, да. Ну, вот, и он меня попросил: А он такой деликатный человек, и он сказал: "Слава, скажи мне, пожалуйста, вот мы тебя сейчас снимаем крупным планом, да? И я не понимаю, почему так происходит, но почему-то ты головой трясешь все время". И мы долго искали объяснения вот этим трясениям головы, а потом выяснилось, что я, видимо, играю на гитаре и трясется голова у меня от этого. Он сказал: "Ну тогда не надо играть на гитаре". Я говорю: "А чего же я тогда сидеть буду с гитарой просто?" - "Гитару мы обрежем", - сказал Деденев.
Топаллер. Но в результате вы с гитарой остались. Вы не подчинились режиссеру что ли?
Бутусов. Да. Я вот смотрю: и голова трясется, и с гитарой.
Топаллер. А дым-то почему изо рта идет?
Бутусов. А так надо было сделать. Это же все в павильоне было. Было 8 Марта. Там весь женский коллектив отправили праздновать с шампанским и снимались исключительно мужчины. Ну дети, я их не беру в расчет, их всегда эксплуатируют независимо от пола, да? Там одна женщина есть в кадре - так она просто была директором съемочной группы, она вынуждена была создавать массовку. А так, все остальные праздновали. Ну, и Деденев говорит: "Ну вот представьте себе, вы находитесь на танцевальной площадке на какой-то, которая в парке, там холодно:". На нас куртки надели. А чтобы был эффект морозного воздуха, Сашу Беляева, гитариста, попросили втянуть в себя затяжку сигаретного дыма и: Ну, вы знаете, вам лучше знать, как начинаются съемки. И Саша сидел безропотно минут десять, наверное, пыжился. И когда ему сказали неожиданно: "Пошел!": Ну, в общем, с двух-трех дублей сняли. Потому что в первый раз он просто выплюнул дым, во второй раз уже так более сдержанно. Ну, это я вот сейчас увидел и вспомнил.
Топаллер. То есть пачка-полторы пачки сигарет на этот план ушли?
Бутусов. Нет. Это намного меньше. Вот когда мы снимали клип с Балабановым на "Ленфильме", вот там я просто был потрясен здоровьем массовки, которую заставляли в течение четырех часов курить "Беломорканал". Они уже сидели с красными глазами, дубль за дублем - вот это катастрофа. Поэтому я к кино очень осторожно отношусь.
Топаллер. Ну, да, конечно, чтобы не обкуриться.
Бутусов. Мало ли что там заставят делать-то по четыре часа.
Топаллер. 1986, 1987 годы. Все замечательно! Просто великолепно! "Наутилус Помпилиус" носят на руках, с экранов телевидения вы не сходите, все предрекают группе, ну, не просто сумасшедшее будущее - ну, нет равных: Проходит примерно полгода (поправляйте меня, если я ошибаюсь), и "Наутилус Помпилиус" не то что уходит, он исчезает. Вообще обрывается все. Непонятно, ни где Бутусов, ни где Умецкий, куда они делись. Даже сплетен нет. Такое ощущение, что вы с Умецким не просто разругались, а вы договорились не говорить ни слова и держали обещание. Это соответствует действительности?
Бутусов. В общем, да. Но в тот момент мы не окончательно с ним разошлись, так сказать развели мосты. Мы потом соединились:
Топаллер. В 1988 году?
Бутусов. Да. Но вот в тот период, о котором вы говорите, нас привезли в Москву, репатриировали из Свердловска, и мы жили в общаге "Бауманки" долгое время со студентами. У нас там как бы база была. И, конечно, некоторые люди просто обалдевали от таких условий. Там просто начался такой медленный физический распад. Люди потихоньку начинали в истерики впадать. Это такой очень нервозный процесс был.
Топаллер. Вы имеете в виду именно Умецкого?
Бутусов. Нет. Почему? Нет. Дима как раз, он очень прагматично к этому подходил. Он сказал: "Ребята, нас привезли в Москву, как дрессированных медведей с Урала, к этому надо быть готовыми, потому что это типа шоу-бизнес и так далее". А остальные музыканты, они как бы вот внутренне протестовали против этого. Им не нравилось то, им не нравилось сё и так далее. Потому что это же произошло довольно стремительно и, в общем, по стечению каких-то случайных обстоятельств, я бы сказал. Поэтому никто к этому морально не был готов.
Топаллер. В 1989 году вы опять соединяетесь с Умецким, записываете диск, и после этого идет уже окончательный разрыв, которому уже пятнадцать лет?
Бутусов. И после этого мы с ним не видимся уже: да, долго уже. И даже по телефону не общаемся.
Топаллер. В 1990 году вы набираете новый состав, и у вас начинается, можно сказать, следующий этап: Но до того как мы обратимся к 1990 году, я хотел задать еще один вопрос. 1988 год - разрыв как бы с прежним состоянием и на два года такое непонятное полузатишье. Чем Бутусов занимается в это время, и как складывается его жизнь?
Бутусов. Я, во-первых, пытался кубик Рубика свой в голове составить хоть как-то, хоть что-то в порядок привести. У меня периодически это происходит. Я чувствую, что я теряю контроль, и меня поглощает какая-то суета, и я начинаю уходить в берлогу. Но мне нужно уединиться, чтобы:
Топаллер. Слава, я прошу прощения. А "контроль теряете" - это такое нервное состояние наступает, когда тебя начинает внутренне колотить и ты не можешь собраться и как-то решить, что и куда? Или это:
Бутусов. Нет, скорее это касается коллективного творчества - когда люди вынуждены работать вместе по определенным законам жанра. И то, к чему нужно было быть нам готовыми психологически, у нас не было сформулировано. Мы так и не понимали, что с нами происходит по большому счету. И у нас не было никакой целенаправленности. Поэтому неизбежно мы должны были как-то быть выпущенными из этого броуновского движения и разлететься просто в разные стороны. Так и произошло.
Топаллер. "Наутилус Помпилиус" в определенной степени погубило то, о чем вы сейчас говори ли - что ребят с Урала взяли и абсолютно нахально и решительно выдернули в Москву, бросили в общежитие "Бауманки" раскручивать по гастрольному туру, который не прекращался практически два года?
Бутусов. Нет, нет, точно могу тебе сказать - это не погубило. Это просто дало возможность сделать из этого кич - вот и все. Об этом узнали все. Мы стали публичными - вот и все. Но это не погубило. Это просто немножко продлило агонию какую-то такую, вот эту вот агонию непредсказуемой траектории. Потому что мы же предполагали, что так все будет складываться.
Топаллер. Есть чудесный клип и чудесная песня. Обычно в программе я даю фрагменты, и мы сидели и думали, как обрезать. А потом я решил, что обрезать крылья "Наутилуса" - совсем уж безнравственно.
Бутусов. Кстати, тоже Деденева - я только сейчас вспомнил.
Топаллер. Это уже совсем новый состав. Это, по-моему, 1995-1996 год?
Бутусов. Да, да, да.
Топаллер. Давай посмотрим целиком. И я думаю, что вы, дорогие друзья, если вы не видели, получите удовольствие, а если видели, то тоже с удовольствием посмотрите и послушаете еще раз. (Показывают клип на песню "Крылья") Дом специально ломали, когда клип записывали?
Бутусов. Дом ломали не специально, но я могу сказать, что это стоило крови режиссеру и съемочной группе, чтобы добиться разрешения, чтобы его не сломали по графику, который был намечен в СМУ таком-то. Да, они получили через мэрию разрешение, чтобы его не снесли в тот срок, а именно в тот момент, когда было нужно для съемки. Это, конечно, достижение того времени было, плоды перестройки, можно сказать. Потому что это - Староневский, это центр.
Топаллер. Такое хорошее, удобное название у безвременно погибшей группы "Наутилус" - специально раздражаю словами "безвременно погибшей".
Бутусов. Нет, ну она не погибла. Она просто прекратила свое существование.
Топаллер. Откуда потом возникло вот это вот неблагозвучное, на мой взгляд, добавление "помпилиус"? Это зачем?
Бутусов. Полное название на латыни. Nautilus pompilius - это, оказывается, название голожаберного моллюска, который водится в Индийском океане, и у него есть определенные специфические очень смешные достоинства. Такие как, например, размножение. Там самец просто семя свое отправляет по воде, и семя само ищет самку.
Топаллер. Удобно.
Бутусов. Да. Ну и в результате название трансформировалось вот в такое длинное трудно выговариваемое.
Топаллер. Да, тяжелое название.
Бутусов. Все радиоведущие нас тихо ненавидели.
Топаллер. Нет, ну я понимаю - наутилус, да еще помпилиус - это же язык сломаешь. Конечно.
Бутусов. Да еще и непонятно, что это вообще такое.
Топаллер. В каком году вы стали практически петербуржцем, ну, вернее, тогда еще ленинградцем? В девяностом?
Бутусов. В 1989 году меня отправили в командировку из Москвы, где я жил, так сказать, в подвешенном состоянии просто. Ну, год как-то я ухитрился там прожить, но: В общем, мы поехали в командировку на "Ленфильм", где должен был сниматься фильм, и мы писали к нему музыку. И мы полгода жили в гостинице и писали на "Ленфильме" музыку.
Топаллер. Что за фильм?
Бутусов. "Человек без имени" должен был называться. В результате вышла пластинка "Человек без имени", а фильм так и не был снят. Хотя последней кандидатурой режиссерской был назначен Виктор Титов, который снимал "Здравствуйте, я ваша тетя" и "Жизнь Клима Самгина", и много других фильмов. И вот после этого я непонятно, по какой причине: Ну, в общем, причин много было: Я остался, но я не собирался:
Топаллер. Вы же женились на ленинградке, да?
Бутусов. Нет, я позднее женился. Но это тоже одна из причин. Да, одна из причин того, что я там все-таки остался.
Топаллер. Говорят, что вы живете на самой окраине Петербурге, и что якобы не перебираетесь ближе к центру по той простой причине, что вы - человек крайне нелюдимый, не очень любите общение с людьми, даже знакомыми, не говоря уже о незнакомых, и вас вполне устраивает, что к вам на окраину очень тяжело добраться. Где здесь правда, а где нет?
Бутусов. Я могу сказать, что отчасти это правда. Но сейчас мы переехали еще дальше - за окраины Петербурга, в город Пушкин. Там еще тише и еще спокойнее.
Топаллер. И добраться еще тяжелее.
Бутусов. Там чище воздух для детей. Туда практически невозможно добраться вот, знаете, в таком экстатическом состоянии, в каком обычно появляются нежданные гости - то есть - выпив, в три часа ночи, от разведенного моста: "Куда же нам теперь податься?!". И плюс ко всему у нас мастерская, и вообще мы базируемся в центре города, и я там каждый день, если я не на гастролях, я каждый день в мастерской. Это такой центр свободной культуры, Пушкинская, 10 - очень одиозное место. Это первый сквот в России в свое время был - такой разваленный дом огромный прямо напротив Московского вокзала. Сейчас там галерея, художники, там студия "Аквариума", там "ДДТ" базировались, там музыканты и художники в основном.
Топаллер. Какие у вас отношения с Гребенщиковым, Шевчуком?..
Бутусов. А со всеми разные, естественно.
Топаллер. Ну, давайте начнем с Гребенщикова, а потом перейдем к Шевчуку.
Бутусов. Если он не на гастролях, они обязательно пишутся - я просто потрясен этим. Да, но, тем не менее, мы успели записать с ним несколько совместных.
Топаллер. А Шевчук?
Бутусов. Шевчук теперь живет тоже в определенной степени недосягаемости - под Выборгом. У него такой деревенский дом, и он уезжает очень часто туда. Там даже телефон не ловит, ему и не всегда можно дозвониться.
Топаллер. Из этого можно сделать вывод, что Шевчук - еще менее тусовочный человек, чем вы?
Бутусов. Ну, вполне возможно. Но Юра в этом смысле, нет, он как раз человек более общительный, потому что, к примеру, если мы собираемся, вот как мы довольно относительно недавно собирались - Кинчев, я и Юра - сидели на кухне, болтали, и мне вполне достаточно было, что он говорит. То есть он как генератор, так сказать, атмосферы общения. В этом смысле он всегда бразды правления в свои руки берет. И мы с ним в этом смысле хорошо комплектуемся, потому что я сижу-молчу, а он говорит.
Топаллер. А вот характер такой - это он со временем испортился, когда Бутусов повзрослел, забурел, заматерел, можно еще много разных слов употребить:
Бутусов. Я протестую против того, что он испортился.
Топаллер. :или он изначально был такой? Я вот об этом и спрашиваю.
Бутусов. Нет, я наоборот учусь многим вещам - как исправить свой характер, как исправить положение дел, потому что все в общем-то поправимо.
Топаллер. А надо исправлять что-то? Есть проблемы?
Бутусов. Обязательно надо! Надо совершенствоваться, иначе смысла никакого нет. Иначе всякое движение теряет оправданность.
Топаллер. Вот я думаю, что мы к этой теме сейчас замечательно и очень элегантно перейдем, посмотрев еще одну вашу песню. Это последняя по времени. Если первая, которую мы слушали, это были девяностые годы, потом девяносто шестой, а вот "Настасья" - это уже этот век, двадцать первый век.
Бутусов. Двадцать первый век, но не последняя песня. И называется она в народе "Заседание фракции ЛДПР в пивном ресторане".
Топаллер. Дорогие друзья, песня, фрагмент которой вы сейчас услышите, я приношу извинения, я ошибочно назвал "Настасьей", на самом деле это фрагмент из песни, которая называется "Фрагмент из заседания партии ЛДПР:" где?
Бутусов. Фрагмент заседания партии ЛДПР в пивбаре после заседания в Госдуме.
Топаллер. В пивбаре после заседания в Госдуме.
Бутусов. Да. Сейчас вы поймете - почему. Мне как-то всегда казалось, что нарушение всех рамок - это еще не признак актерской или, скажем, художнической гениальности, но это разговор особый:
Бутусов. Да, если вы просто специально, чтобы позлить публику, это делаете, то, конечно:
Топаллер. Но меня Баширов сейчас интересует меньше. Кстати, он и режиссер этого клипа, а не только даму играет?
Бутусов. Да, да, да. Честно говоря, для меня сюрприз был, что он будет там сниматься.
Топаллер. Как вы себя с такими людьми чувствуете? Комфортно или нет?
Бутусов. Я счастлив с такими людьми рядом! Я просто, я не знаю, я восполняюсь как-то! Потому что вот вы говорили о том, что я веду затворнический образ жизни: Но это по причине того, что я на определенном этапе понял, что я не умею общаться с большим потоком людей. Но у меня не хватает ни сил, ни времени фильтровать все это так обстоятельно, как это должно быть, и поэтому я себя ограничиваю в общении - вот и все. До тех пор, пока я не научусь себя вести в публичном месте, поскольку из меня сделали публичный жупел:
Топаллер. Слава, это сейчас в определенной степени поза или нет?
Бутусов. Я, как в тренажерном зале, уже много-много лет занимаюсь.
Топаллер. А! Вы хотите сказать, что Баширов, или, скажем так, человек, такой как Баширов, является для вас тренажером, на котором вы отрабатываете?
Бутусов. Нет. Наоборот. Наоборот, этот человек не требует специального подхода, специальных приемов, специальных навыков и упражнений для меня. С ним мне легко. А вот есть люди, с которыми нужно просто, условно говоря, себя накачать соответствующим образом, чтобы с ними нормально: чтобы они:
Топаллер. Слава, неужели, несмотря на непрекращающуюся всероссийскую, а учитывая ваши постоянные заграничные гастроли, и вселенскую славу, вы остаетесь человеком, который себя чувствует дискомфортно при общении с людьми?!
Бутусов. Я чувствую себя дискомфортно тогда, когда я понимаю, что я людей просто загружаю. Потому что, вы знаете, я пришел к выводу, что стеснительность - это болезнь, которая происходит не по причине того, что человек стесняется, и это как бы делает ему какую-то скидку. Наоборот, стеснительность - это стеснять окружающих. И от этого надо лечиться.
Топаллер. Слава, у вас две дочери?
Бутусов. У меня три дочери.
Топаллер. Три дочери?
Бутусов. Да.
Топаллер. Вы как, отец-то вообще ничего, или так - гастрольный вариант?
Бутусов. По-моему, я классный отец. В том смысле, что детям я нравлюсь. Но я не могу сказать, что я им в такой же степени нравлюсь как отец: То есть как просто детям я им нравлюсь, а как дочерям, конечно, им этого недостаточно, потому что меня мало.
Топаллер. Слава, у нас, к сожалению, время подошло к концу. У нас есть традиция - мы программу всегда заканчиваем стихами. На ваш выбор - две строчки, четыре, свои, чужие, какие угодно.
Бутусов. Виктор, ну я, в общем, предупреждал, что у меня туго с памятью, и что я плохо запоминаю тексты. Вот недавно было пятидесятилетие Бориса Гребенщикова, где мы участвовали. И мы должны были исполнить песню "Старик Козлодоев". Но поскольку мы только прилетели, и сразу нас в Кремль привезли, и у меня не было времени даже записать текст, тем более, что там и не та обстановка была, мне пришлось наложить на музыку "Старика Козлодоева", там тоже в трех четвертях развиваются события: В результате мы с Сакмаровым исполнили песню:
"С причала рыбачил апостол Андрей, А Спаситель ходил по воде Тить-фить, тить-фить:".
И вот это классно получилось. И потом мы после этого уже такой симбиоз сделали:
"Сползает по крыше старик Козлодоев, А Спаситель ходил по воде:".
Вот мне кажется, это вполне абсурдное стихотворение.
Топаллер. Засчитано за финальные стихи. Слава, я вам очень благодарен за то, что вы выбрали время и пришли. Мне было очень приятно и интересно с вами познакомиться и побеседовать.
Бутусов. Спасибо. Я тоже, знаете, не часто бываю на вашем телевидении, для меня это тоже очень важный опыт.
Топаллер. Спасибо вам большое. И я надеюсь, что когда вы снова будете в Нью-Йорке, мы с вами еще раз встретимся и поговорим, потому что, конечно, еще очень много вопросов, которые мы не обсудили, а хотелось бы.
Бутусов. Да. Я в любом случае вас собирался пригласить на концерт:
Топаллер. Спасибо.
Бутусов. :поэтому мы можем увидеться.
Топаллер. Желаю вам радости творчества.
Бутусов. Спасибо.
Топаллер. Хороших песен, дочерей: ну, и сыновей тоже можно, тоже не повредит, надо попробовать. С дочерьми у вас все получается хорошо, теперь надо бы и сыновей уже.
Бутусов. Могу поделиться универсальным ответом: взаимно.
Топаллер. Спасибо, Слава. Дорогие друзья, наша сегодняшняя программа подошла к концу. Спасибо, что вы этот час были с нами. До встречи через неделю, и будьте, пожалуйста, благополучны.
